15 февраля 1989 года Афганистан покидают последние подразделения советской армии. Афган становится историей. В канун годовщины принято спорить: нужно ли было вводить войска? Стоило ли выводить? И какие уроки преподнесла эта необъявленная война? Разговоров много. Но между двумя датами – девять лет жизни бойцов Советской армии.
Какой была эта война, рассказал командир разведывательного взвода разведроты отдельного мотострелкового полка, подполковник запаса, ветеран органов федеральной службы безопасности Геннадий Деркач.
ОЖИДАНИЕ
«Возможно, я скажу кощунственные слова, но Афганистан стал самым большим приключением в моей жизни, – говорит воин-интернационалист Геннадий Деркач. – Что-то неповторимое, но еще требующее переосмысления. Для меня Афган стал переломным моментом. Был одним человеком, там стал другим».
Шел 1986 год. Молодой офицер, выпускник Киевского общевойскового командного училища имени Фрунзе Геннадий Деркач ожидал отправки в Афганистан. Спустя 35 лет он расскажет, что был шанс избежать командировки. Остаться на «большой земле». Молодая семья как-никак, большие перспективы. Но решения менять не стал.
«Полного понимания политической и военной обстановки тогда не было. Тема Афганистана была достаточно закрытой и скудно освещалась в средствах массовой информации, – рассказывает Геннадий Деркач. – Но мы знали, что там идет война. В училище приезжали бывшие выпускники, да и преподаватели были с боевым опытом. Между собой они говорили, что в Афганистане – не строительство газопровода, а боевые действия. Доходили слухи о погибших и изувеченных».
В Афганистан Деркач попал только спустя полгода ожидания. Какое-то время пришлось пробыть в резерве Туркестанского военного округа, так что на место дислокации, шутит подполковник, прибыл «бывалым афганцем».
«Служил в 860 отдельном мотострелковом полку, дислоцировавшемся в горной местности на северо-востоке страны, в провинции Бадахшан, – вспоминает подполковник запаса. – Основной городок полка находился вблизи города Файзабад – провинциального центра, там я и проходил службу в должности командира взвода разведывательной роты. Первый и третий мотострелковые батальоны полка дислоцировались на различном удалении от штабного городка на территории уездов Бахарак и Кишим, вблизи одноименных уездных центров. Танковый батальон нес службу на ключевых точках дороги Файзабад – Кишим – Кундуз, маршрута, соединяющего провинцию с центральными регионами страны. Главным предназначением полка была поддержка и оказание всесторонней помощи местным государственным органам в их противостоянии с полевыми командирами, бандформированиями, представляющими различные радикальные партии исламского толка, несогласные с политикой руководства Афганистана».
МУЖЕСТВО
Отношения с гражданским населением складывались, вспоминает Геннадий Деркач, на принципах добрососедства. Взаимодействовать приходилось по большей части при выполнении боевых задач.
«К 1986 году афганская армия оперилась, – продолжает ветеран. – Да и политическая обстановка в Афганистане поменялась настолько сильно, что требовала активного вовлечения местных военных и политиков в решение задач. И руководство СССР это осознавало. Но не все было так просто. Я проходил службу в разведроте. Это элитное подразделение, которое чаще всего выполняло задачи на стыке с афганцами, потому что это был самый ненадежный фланг. В самый важный момент афганские солдаты могли сбежать, и их командиры с этим сделать ничего не могли. Ослабленные фланги приходилось прикрывать нам».
Перед советским мотострелковым полком ставился целый комплекс задач, которые, в общем-то, сводились к одному – противодействие вооруженным бандформированиям. И тут впору поговорить о бытовом солдатском мужестве. Хотя какое же оно бытовое?
«Понимаете, мужество – такая штука… – поясняет свои слова Геннадий Деркач. – Армия на тот момент состояла из солдат срочной службы. Профессиональными военными были фактически только военнослужащие сверхсрочной службы и прапорщики, которых было немного. Офицерский корпус мы не берем в расчет. То есть бойцов набирали с гражданки. В лучшем случае их «обкатывали» в учебке в Туркестане. Восемнадцатилетним пацанам пришлось влезать в шкуру матерых военных. Я видел ту ломку, которая с ними происходила. Это тяжело и психологически, и физически. Пережить это – проявление мужества для каждого из них. Если говорить о мужестве в боевых действиях, то здесь оно очевидно. Плюс физическая нагрузка. Общий вес обмундирования и боеприпасов – около тридцати килограммов. Но с этим нужно не просто идти по дороге, а передвигаться в горах, при этом внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на мину. Да еще и в условиях непосредственной близости противника…».
УДАЧЛИВЫЙ КОМАНДИР
За два года службы в Афганистане Геннадий Деркач снискал репутацию удачливого командира. Десятки боевых задач за спиной – и ни одной потери. Свою первую Красную Звезду офицер получил за участие в Вардуджской операции в 1986 году в северном Афганистане. Позже Деркач пошутит: такое даже в кино не покажут.
Цель операции – ликвидация вооруженных формирований «духов» – банды полевого командира Нажмуддина, приверженца одной из радикальных политических партий Афганистана, контролировавшего долину реки, ущелье, все населенные пункты, кишлаки в нем.
Вардуджское ущелье располагалось на территории Бадахшанской провинции, вело к советской границе, считалось непроходимым и полностью контролировалось душманами. Была поставлена задача – оказать помощь правительственным войскам в установлении контроля над ущельем. В основе тактики – захват господствующих высот. Скорость продвижения была крайне мала.
«Наша задача – выйти на определенные рубежи, освободить их и ждать встречи с пограничниками СССР. Операция началась очень тяжелым подъемом – около восьми часов. Однако в ходе выполнения задачи командование внесло изменения – нужно было захватить одну из господствующих высот и закрепиться там. Откровенно говоря, мы к этому были не готовы. В горах еще лежал снег, а бушлат как элемент теплой одежды имелся только у каждого третьего солдата, не более. Но задачу нужно было выполнять. Пробирались сквозь снег. Темнело. Все понимали, что высоту нужно взять до темноты и закрепиться там. Командир второго взвода – я командовал первым – Рустам Гиндуллин, человек горячий, не утерпел. Скинул вещмешок и с автоматом наперерез по-пластунски полез вверх. Только когда он подал сигнал, что на высоте никого нет, продвижение пошло легче».
Бойцы едва успели закрепиться, как с двух сторон начали подниматься отряды душманов, их поддерживали пособники.
«Боевые действия в горах в чем-то подобны шахматной партии, только «клетки» – это высоты и долины, ущелья и распадки, перевалы и карнизы, обрывы и осыпи. Успех и силу определяет не огневая мощь и численность, а позиционное маневрирование, умение правильно выбрать место для боевого расположения, огневых ячеек. Базовый принцип: «кто выше – тот сильнее». В горной местности преимущество за тем, кто сверху – он уничтожит любого, оставаясь сам недосягаемым. Противник вскоре понял, что на высоте кто-то есть. Но кто? Свой или чужой?! Кто-то из душманов крикнул по-таджикски: «Ты кто?». Таджики из нашей бригады ответили тем же вопросом. Духи поднимались, продолжая перебрасываться фразами. Мы подпускали их ближе. В какой-то момент они открыли огонь. Видимо, почувствовали, что высота под контролем шурави – советских солдат. На мой взгляд, причиной, по которой нас «вычислили», стали фонетические особенности таджикского языка. Дело в том, что по обе стороны советско-афганской границы жили таджики, но наречья разнились. Наши в ответ открыли огонь на поражение».
Бой шел около суток. Местами доходило до рукопашной.
«Во втором взводе был случай. Молодой боец, только полгода прослуживший в Афганистане, стрелял по противнику. Но поразил ли он цель, было не разглядеть. В запале боя быстро кончились патроны, он схватил саперную лопатку и кинулся вперед. Пришлось бежать за ним, чтобы остановить. Что это – героизм или безумие? Трудно сказать, но факт такой был».
Шок, испытанный «духами» при попытке захвата высоты, видимо, был очень сильным. В течение суток других поползновений на нее не было. Высота и перевал оставались за правительственными войсками, и это стало неоспоримым военным фактом.
«Стал понятен и замысел командования с захватом и удержанием разведротой высоты 3090, – поясняет Геннадий Деркач. – Закрыв этот путь выхода из ущелья, наше командование поставило главаря Нажмуддина в патовую ситуацию – в долине и на склонах его банду неуклонно и эффективно давила наша артиллерия и авиация, а размещённые на господствующих высотах подразделения пехоты и пограничников не позволяли им подняться в горы и организовать хоть какое-то сопротивление, или разбежаться, а основной путь для бегства был перекрыт. Все это вынудило его согласиться в ходе переговоров, которые, как оказалось в это же время велись с ним через разных посредников, отказаться от вооруженного сопротивления, а в последствии без боев и карательных акций организованно вывести всю банду из долины через путь, который мы для него в этот момент как раз открыли. Но этим всё не окончилось. После перехода в соседнюю долину, находившуюся под контролем другой группировки, принадлежавшей другой партии, вся банда Нажмуддина была полностью разоружена местными формированиями и выдворена за пределы своего района».
Итог операции – бандформирование, насчитывающее более 900 человек, длительное время контролировавшее ущелье и долину реки Вардудж, прекратило существование, в долине была восстановлена официальная государственная власть ДРА. Со стороны полка потери были минимальны – погиб один военнослужащий, не более десятка получили ранения.
Солдатская смекалка
Был еще один случай. Солдатская смекалка помогла.
«По-своему это была красивая операция. Правда, изначально она замышлялась как засада. Поставили задачу – расположиться на тропинке и ждать, пока пройдет караван. Ночью передвигался только враг. Действовал комендантский час, и все об этом знали. На рассвете нам предстояло покинуть позицию».
Припасов выдали на два дня с расчетом на то, что, кроме засады, предстоит выполнить еще ряд задач.
«Такие вещи практиковались. Все знали, что духи наблюдают за нами. Сам полк находился в долине, и хотя обстрелять его из-за большого расстояния было достаточно сложно, в округе «духи» расставляли своих наблюдателей. Они не были дураками, воевать умели. Наблюдатели докладывали обо всем, что происходило в лагере. И как только в палаточном городке начиналось какое-то шевеление: солдаты шли получать припасы, оружие, строились и ожидали проверку, командиры отрядов душманов уже об этом знали. Соответственно предупреждали своих. И когда мы выходили на задачу, «духов» в условном месте могло уже и не быть, или мы могли напороться на засаду. И такие случаи были. Благодаря действиям контрразведки нам удалось избежать незапланированных встреч с противником».
В этот раз разведрота выходила на задачу под покровом ночи. Еще и непогода сыграла на руку. Проливной дождь скрыл выступление группы не только от оптики противника, но и от акустических приборов. Но были и свои минусы.
«Обувь размокла в момент. По скатам гор еще худо-бедно можно было продвигаться, как только ступали на землю – грязь моментально налипала на обувь, идти было тяжело. Скорость страшно падала. К этому времени я уже почти два года прослужил в Афгане. Опыт был. Возникла идея пройти по руслу ручья. Идти пришлось по воде, но зато налегке. Заняли место согласно боевой задаче, незамеченные при этом для противника. Перед разведывательной поставили задачу организовать засаду. Место – безукоризненное с точки зрения военного ремесла. Один холм занял первый взвод, другой – второй. С какой бы стороны в кишлак ни заходили духи – они нарывались на советских разведчиков. Добросовестно просидели всю ночь, но на засаду никто не напоролся. Оказалось, «пустышка». Такое тоже бывает».
Вскоре началась вторая фаза операции. Гора, что неподалеку, скрывала мощный
разветвленный укрепрайон душманов.
«Все должно было сработать безукоризненно. Утром второму взводу поступает команда «высветиться». Рассвет, солнце встает. Наши ребята, как поступили бы самые недисциплинированные солдаты, вылезают из окопов, потягиваются, идут умываться, перекидывают друг другу галеты для завтрака — и все это у себя под самым носом наблюдают душманы. Наше появление, тем более такое нахальное, было для них полной неожиданностью. «Духи» из укрепрайона начинают неуверенно постреливать, а затем палить основательно. Военнослужащие второго взвода прыгнули в свои окопы, и вяло огрызаются в ответ. Идет позиционная война. Все рассчитано на то, чтобы противники себя проявили. Расположение второго взвода душманы вычислили, а вот «соседство» замаскированного неподалеку первого взвода для них было сюрпризом. Оставаясь незамеченным для противника, мы прекрасно видели, из каких пещер ведется огонь. Наш наводчик корректировал огонь артиллерии. Как в «морском бое», мы указывали, куда артиллеристам вести огонь. Противник предпринял попытку обойти второй взвод, но мы засекли передвижение. В воздух поднялись «вертушки». Бой шел в течение всего светового дня. Накрыли несколько огневых точек, было видно, как взрываются духовские боеприпасы. Однако вопрос назревал тактический. Скоро начнет темнеть, нужно прекращать огонь и уходить. Но как? Противник этого ждал. Как только наступит ночь, он бросит все силы на штурм высоты, где расположился второй взвод разведроты, чтобы накрыть наших ребят».
Дали команду готовиться к отходу. Но был нюанс. Прежде чем попасть к своим, второму взводу предстояло пересечь примерно 30-40 метров открытого простреливаемого пространства. Вероятность потерь или ранений была крайне велика. И тут на выручку приходит солдатская смекалка. Кто-то из бойцов предложил зажечь в окопах сухой спирт.
Афганские будни. Фото из архива Г. Деркача
«Как сегодня бы сказали: идея топ. В чем, собственно говоря, дело? В темноте на дне окопа зажигается свет. Он достаточно тусклый, но его видно издалека. Дальше – психология войны. Если солдаты зажгли огонь, значит, готовят еду, если готовят еду, значит, уходить не собираются. Задача продолжается. «Духи» начинают ждать. Пока для них продолжается иллюминация, бойцы скрытно выбираются из своих позиций, преодолевают простреливаемый участок, и мимо нашего взвода устремляются в тыл. Мы прикрываем их отход. Посчитали: все на месте, все живы. И вот когда мы практически добежали до своих – а я всегда бежал последним, контролируя, чтобы никто не отстал, за спиной раздалась канонада автоматных очередей. Притом, что «духи» так никогда не стреляют. Они экономят боеприпасы. А здесь – явно расстреливают окопы в упор. Благо, что наших ребят там уже не было. И это ни с чем не сравнимое ощущение, когда удалось перехитрить противника, сохранив жизни бойцам. Петь хотелось».
УРОК ИСТОРИИ
15 февраля 1989 года Афганистан покидают последние подразделения советской армии. Афган становится историей… Было ли ошибкой выводить войска?
«Рано или поздно советские войска должны были покинуть Афганистан, – считает Геннадий Деркач. – Потому что мы были там чужими. Да, мы помогали бороться с вооруженными формированиями, и я видел людей, в том числе из руководства местного уровня, фанатично преданных делу апрельской революции. По всем описаниям таким же был и Мохаммад Наджибулла, бывший президент Афганистана. Впрочем, сама страна достаточно инертно относилась к преобразованиям».
После ухода советской армии ее место сначала заняли представители оппозиции, потом талибы, а затем американцы. Война продолжилась…
