«Юля, здравствуйте! Я увидел Ваш пост в соцсетях. Как можно помочь?»
Пожалуй, чаще, чем «как», журналиста и координатора волонтерского проекта «Vсе СВОи» Юлию Буковскую спрашивают «зачем?». Юля на это отвечает, не задумываясь, всегда:
Волонтер и журналист Юлия Буковская. Фото из личного архива
«Потому что по-другому нельзя».
Потому что там – за «ленточкой» – свои по духу, хотя формально совершенно чужие люди.
«ЛЮДИ ДОНБАССА ХОТЯТ ЖИТЬ»
Февраль 2022 года. Второй день начала специальной военной операции. День, который журналист Юлия Буковская помнит практически поминутно. В хрустящий до безумия пакет летят средства личной гигиены, продукты питания, подгузники, лекарства. Отправив младшего сына в школу, Юля везет все в пункт временного размещения беженцев. В голове поначалу стучит бездушное «война!», а потом приходит осознание: на Донбассе так живут уже восемь лет. Об этом Юлия расскажет уже позже, в коротких встречах за чашкой кофе. Тогда было четкое понимание, что нужно действовать. А как?
Поддержка СВО. Фото из личного архива
«В этом году будет два года, как освободили Мариуполь, – вспоминает журналист. – А тогда, в марте 2022 года, к нам в Тамбов приехали первые эшелоны беженцев. Недавно на одном из уроков мужества я оговорилась и назвала их пленными. Но, пожалуй, так оно и было. Они действительно были пленниками своих собственных домов. Когда приехали первые эвакуированные из Мариуполя – это было страшно. Я и раньше видела людей, вырвавшихся с Донбасса. И в 2014 году, и позже. Но то, что я увидела весной 22-го, – это иллюстрация к книгам про блокадный Ленинград. Люди с серыми лицами, запуганные и затравленные. Наши ребята, участвующие в боях за Мариуполь, рассказывали, как солдаты ВСУ заваривали дверь в квартиру арматурой, как устраивали в многоэтажках опорники, зная, что русские солдаты по жилым домам не стреляют. Местное население запугивали тем, что по дороге в «большую Россию» их ждут чуть ли не столыпинские вагоны, а там – работы на рудниках. Такого я не видела больше нигде и никогда».
Сборы гуманитарных грузов, поездки в госпитали и «за ленточку» – Юля стала первым журналистом из Тамбовской области, кто побывал на линии боестолкновений. Там, признается девушка, уяснила одну небольшую деталь: все эмоции нужно держать в себе. Как бы тяжело ни было.
Поездка в луганский госпиталь. Фото из личного архива
«Плакать можно после госпиталя. До, если угодно, – признается Юлия. – Но не среди раненых бойцов. Мужчине всегда нужно давать возможность оставаться сильным, даже если он остался без рук и ног. В госпитале ты не имеешь права заметить это. В одну из поездок мы вышли из палаты с волонтером Катей Инговатовой, очень мужественной женщиной, и, не сговариваясь, разрыдались».
Но однажды правило «без слез» все же пришлось нарушить.
«Как-то на выезде из Луганска мы разговорились с одним бойцом. К нему ехала жена, и он очень боялся, что они не успеют встретиться и он ее больше не увидит. У нас поджимало время, нужно было успеть пройти пункт досмотра, а боец все говорил. А потом он заплакал, как маленький ребенок. Я обняла его, и мы ревели дуэтом. Это был первый раз, когда я проявила непрофессионализм…».
ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Пункт гуманитарной помощи на Мичуринской, 191б в Тамбове «подземельем» прозвал журналист Дмитрий Шапкин. Здесь тихо практически никогда не бывает. Волонтеры плетут маскировочные сети, тут же перебирают гуманитарную помощь. Заходят сами бойцы – и все чаще поблагодарить добровольцев.
«Проект «Vсе СВОи» начинала не я, но так вышло, что люди, которые начинали это дело, сейчас отошли. Волонтерство – это все-таки живой организм. Кто-то уходит, кто-то приходит. Если честно, я даже всех по именам не знаю, потому что на Мичуринской волонтеры трудятся в три смены. Кто-то — с раннего утра, кому-то удобнее прийти днем, часть ребят приезжает после работы и остается до глубокой ночи. Сегодня Мичуринская – это место, где образуются семьи, сохраняются семьи, где люди вместе трудятся, смеются и плачут. У нас есть замечательная семья Шиняевых, которая в полном составе помогает в пункте. Есть волонтер Светлана, она приходит ежедневно только на час, потому что у нее тяжело болеет мама. Но, несмотря ни на что, она все равно с нами. Таких горящих глаз и такого патриотизма я не видела».
Плетение маскировочных сетей. Фото из личного архива
Здесь о каждом можно часами рассказывать. За время работы в пункте сбора гуманитарной помощи волонтеры учились изготавливать окопные свечи, плести маскировочные сети, совершенствовали процесс и привносили новые идеи. Впрочем, и сама гуманитарная помощь за два года специальной военной операции изменила свой вектор.
«За это время гуманитарщики стали понимать, что нужно возить, а что нет. Например, от ГАЗели кабачков на фронте толку не будет. Вряд ли ребята будут печь кабачковые оладьи, даже если захотят. Да и вообще волонтеры перестали возить все подряд, что на «гражданке» лишнее. Сейчас сами ребята говорят, что у них изменился быт, они обустроились, в том числе благодаря волонтерам. На некоторых направлениях все так же просят носки, крупы, консервы, питьевую воду. Но чаще всего это труднодоступные для гуманитарщиков районы. Например, доехать до Луганска и приграничных территорий куда проще, чем до Запорожья. Сюда только расходы по топливу – около сорока тысяч в один конец».
Как можно помочь? Например, написать письма. Их бойцы спрашивают особенно часто.
«Мне как-то возразили, что ребятам они не нужны, мол, они ими печку топят. А у меня ребята эти письма буквально из рук вырывали. Своими глазами видела, как взрослые мужчины пускали скупые слезы, читая детские послания».
Поездка к бойцам. Фото из личного архива
Можно помочь руками – плести маскировочные сети.
«Маскировочные сети – это отдельная боль. Не всегда волонтеры подходят к этому с должной ответственностью, – считает Юлия Буковская. – Порой это перевод материала и труда. Явные полосы, квадраты, какие-то невероятные цвета. Стоит понимать, что маскировка – отдельная военная наука, которой учат в военных вузах. Волонтеры такими знаниями не обладают, но есть методички, написанные кровью. Неправильно сплетенная сеть – в лучшем случае потерянная техника, в худшем – жизнь. Поэтому делать нужно либо хорошо, либо никак».
Сейчас волонтеры налаживают производство сухих супов, и им также нужны свободные руки. В общем, занятие найдется каждому, кто хочет помочь. Научат и поддержат. По-другому здесь не умеют.
«ВОЛОНТЕР – ЭТО ТЯЖЕЛО»
«Гуманитарка – это про труд, – уверяет Юлия Буковская. – Тяжелый физически – увесистые коробки и пакеты грузят-разгружают часто женщины. Тяжелый морально».
О том, что волонтеры часто выдыхаются, Юля предпочитает не думать. Говорит, что каждый раз, когда подкатывает смертельная усталость, задает себе вопрос: «А как там парни? Им каково?».
Обучение новых волонтеров. Фото из личного архива
«Последние два года, безусловно, поменяли меня, – отмечает волонтер. – Я стала непритязательнее в бытовом плане, стала проще смотреть на вещи. Да, наверное, здорово иметь под каждое платье пару туфель и сумочку в цвет, но эти вещи не делают нас счастливыми. Бывает, идешь по улице, ноги промокли, и думаешь: «А ребята сидят в окопе по колено в воде». И себя уже не жалко. Ведь человеку для жизни нужно немного: минимум сна, еда, вода, но главное – человеку нужен человек».
Гуманитарная сфера подарила новых друзей и настоящую волонтерскую семью, а еще – большую любовь. Вадим увидел Юлин пост в соцсетях и пришел за ней в пункт сбора. Теперь семья вместе доставляет гуманитарную помощь бойцам и старается всячески поддерживать друг друга. Впрочем, это уже другая история…
